Академик писал: «Полезно знать, что из той темной, неприятно пахнущей маслянистой жидкости, которая извлекается человеком из земных недр, вырабатывается свыше 120 различных продуктов, имеющих громадное значение». Он умел о сложном говорить просто и понятно, в этом ему помогало то, что по своей первой профессии он, крестьянский сын, был учителем сельской школы. Губкин писал в автобиографии, что за стипендию в учительской семинарии в 6 рублей 57 копеек в месяц он должен был 5 лет отработать народным учителем.

И вот тут загадка: село Карачарово, где он был народным учителем, – это центр России, о нефти здесь никто понятия не имел. Откуда же это увлечение геологией? Губкин дружил с местным священником, и как-то на чердаке его дома обнаружил книги о геологии, оставшиеся от родственника, уехавшего в Сибирь. «Все это меня буквально поглотило», – напишет он позже.

Мысль стать геологом с тех пор не покидала учителя Губкина, поэтому, отработав положенные пять лет, он в 1895 году отправился в Петербург поступать в Горный институт. Но оказалось, что после учительской семинарии он может поступить только в учительский институт, да и то без стипендии. Он устроился в архив, где заполнял карточки, и одновременно готовил сына одного генерала для поступления в кадетский корпус. 

Но и после окончания учительского института двери в Горный институт были перед ним закрыты. В России того времени существовал порядок: в высшее учебное заведение можно было поступить только после окончания гимназии или реального училища «для лиц благородного и среднего сословия». Что делает Губкин, которому к тому времени уже исполнилось 32 года? Он едет в Царское Село и там наравне с 17–18-летними гимназистами сдает экзамены и получает аттестат зрелости. Осенью 1903 года он наконец-то становится студентом Горного института и учится не 5 лет, как положено, а 7, так как из-за революции 1905 года учебное заведение временно было закрыто.

Институт Губкин окончил в 1910 году с отличием в возрасте 39 лет. Насколько медленным был его путь к диплому горного инженера, настолько стремительным стал карьерный взлет. Он стал работать в Геологическом комитете России, много времени проводил на Кавказе, где в то время добывалось более 90 процентов всей российской нефти. В эти годы он становится основоположником нефтяной геологии.

 В 1917 году Временное правительство направило Губкина в командировку в США «для изучения положения в нефтяной промышленности». Обратно он вернулся в 1918 году, но уже в другую Россию – с правительством большевиков во главе с Лениным. В одной из телеграмм в адрес Реввоенсовета вождь писал: «…нужда в нефти отчаянная». И это подтверждают цифры: если в 1913 году Россия добывала в год 9,2 млн тонн нефти, то в 1918-м – только 3,2 млн тонн.

В первые, да и в последующие годы советской власти Губкин загружен до предела: в 1920 году в Московской горной академии он организует первую в стране кафедру нефтяной геологии, на базе которой был создан факультет, а потом и нефтяной институт, ректором которого он стал. В это же время у него много других обязанностей – с 1924 по 1934 год Губкин возглавляет научно-исследовательский нефтяной институт, руководит Особой комиссией по изучению Курской магнитной аномалии. 

С 1929 года он действительный член Академии наук, с 1936-го – вице-президент академии. И еще одна нагрузка, самая главная: с 1931 по 1939 год, до самой смерти, он возглавлял Главное геологоразведочное управление СССР. Помимо этих обязанностей, Иван Михайлович преподает в институте, пишет статьи в газеты и журналы, консультирует, выступает с докладами.

В 1932 году Губкин во главе делегации СССР отправился на 16-й Международный геологический конгресс в Вашингтон (США) и с его трибуны предложил следующий, 17-й конгресс, провести в Москве. Конкурентом СССР тогда выступила Англия, но решение приняли в пользу нашей страны. Открытие Международного геологического конгресса было намечено на июль 1937 года. Страна жила за мощным железным занавесом. Тем не менее для Сталина было важно, чтобы в СССР приехали посланцы капиталистических стран. И они прибыли: делегации из США, Англии, Франции, Японии, Южной Африки, Марокко, Испании, Кубы, Судана и других стран – всего свыше трехсот человек; свыше пятисот геологов представляли СССР. На конгрессе работали 24 переводчика. Моссовет выделил 100 автомашин, Академия наук – автобусы, делегатов разместили в лучших гостиницах столицы.

Пленарное заседание 17-го Международного геологического конгресса проходило в здании Московской консерватории. 21 июля 1937 года с докладом о мировых запасах нефти выступил академик, председатель оргкомитета конгресса И. М. Губкин. В эти дни делегаты посетили Петергоф, им устроили поездку по каналу Москва – Волга, официальные приемы организовали Ленсовет и Моссовет, а после закрытия конгресса всех пригласили в Кремль, где на праздничном ужине присутствовал председатель Совета народных комиссаров Вячеслав Молотов и другие официальные лица. Оргкомитет предложил участникам конгресса несколько многодневных экскурсий, которые в общей сложности продолжались с 31 июля по 1 сентября 1937 года. Делегаты из капиталистических стран побывали в Сибири, на Урале, на Кавказе, в Крыму, Донбассе. И все это происходило – не будем забывать – в 1937 году.

По итогам конгресса в сентябре 1937 года в Колонном зале Дома союзов перед общественностью выступил академик Губкин. Он похвалил советскую прессу, которая много писала о конгрессе, также отметил, что зарубежная ограничилась «краткими отчетами», а исключением, по его словам, стали «грязные измышления фашистской печати в Германии». Говоря о значении нефти, он процитировал один дипломатический документ, адресованный в 1919 году премьер-министру Франции Клемансо: «Захватить нефть – захватить власть…» Коммунист Губкин рассматривал этот вопрос иначе: он считал нефть «мощным фактором социалистической экономики» и тяжело переживал отставание геологоразведки от нужд страны, ведь нефть на востоке СССР так и не была открыта при его жизни. 

 После закрытия конгресса Губкин подготовил служебную записку в Центральный комитет партии, где внес предложения по техническому перевооружению отрасли. Человек своего времени, он видел причины тяжелого состояния геологоразведки в том, что «враги народа, подлые троцкисты, бухаринские вредители, агенты фашизма, орудовавшие в течение ряда лет в области геологии, умышленно тормозили техническое перевооружение геологоразведочного дела в СССР».

Еще одним врагом геологоразведки он считал ее централизацию, которую называл «центростопом» и «центротормозом». Губкин настаивал, что работу на местах должны выполнять местные организации, а не экспедиции из центра, которые «выезжают в мае-июне, а в сентябре уже сворачивают работу». Их он называл «туристами», работу которых никто не контролирует.

У Губкина была еще одна обязанность – депутат Верховного Совета СССР. К нему обращались за помощью родственники арестованных геологов, избиратели, у которых в жизни возникали проблемы. В личном фонде академика-депутата хранятся не только обращения граждан, но и его переписка с органами власти: он просит разобраться, помочь. Всю переписку он вел сам, в то время у депутатов не было помощников.

 Его здоровье подорвала огромная загруженность на основной работе и общественной, а также невозможность по объективным причинам решить накопившиеся проблемы отрасли. Иван Михайлович Губкин умер 21 апреля 1939 года в возрасте 67 лет. Это была огромная, невосполнимая потеря для страны и семьи. А семьей его последние 23 года была вторая жена Варвара Ивановна Губкина, в девичестве Боярская, которая была младше мужа на 24 года. Поздняя любовь осветила ярким светом жизнь великого человека, он был влюблен в жену, как мальчишка.

Познакомились они еще до революции в Петрограде, куда приехала учиться из Ялты юная Варя Боярская. Она подрабатывала чертежником в Геологическом комитете, где в ту пору работал Губкин. У него была семья, двое детей, но сильное чувство захватило его, и с 1916 года они стали жить вместе. Первая жена долго не давала развода, тем не менее влюбленные преодолели все трудности. 

В личном фонде Губкина хранится переписка Ивана Михайловича с женой. Здесь десятки, если не сотни писемК жене он обращается не иначе как «Милая моя Варюша!», «Бесконечно дорогая Варюша!». Вот цитата из одного письма, которое он написал 3 августа 1928 года: «Мой хороший, мой милый Варик! Так и не удалось отделаться от поездки в Лондон. Вчера вопрос по моей просьбе разбирался в Малом президиуме Госплана, и на мою просьбу ответили отказом… На понедельник, 27 августа, заказал билеты, вечером я выезжаю к тебе в Крым и буду считать часы, минуты, когда тебя увижу. Так я соскучился по тебе, моя ласточка, снежинка моя. Твой навек И. М.» 

 Большой ученый, государственный деятель, в этой переписке он предстает нежным, любящем мужем.

 

По материалам статьи В. Патрановой,

газета «Новости Югры» №63 от 05.06.2014 

 

Оставить комментарий

• Ваше имя:*

• Ваш E-mail:*

• Сообщение:*

• Провер.код:*

• Правила комментирования публикаций:

  • Придерживайтесь темы.
  • Обосновывайте свои высказывания.
  • Комментарии с нецензурными, оскорбительными словами и выражениями, в т.ч. написаными с пропуском букв/заменой симоволов будут удалены.
  • Редакция газеты "Новое Время" сохраняет за собой право процитировать ваш комментарий в печатной/электронной версии издания, а т.ж. на официальных страницах газеты в социальных сетях.
  • Высказывайтесь по теме, а не о моральных качествах или мотивах собеседника.
  • Засоряющие обсуждение комментарии и спам не публикуется.
  • Комментарии, нарушающие закон РФ не публикуются.
  • Вопросы и возражения по поводу удаленных комментариев, нарушающих эти правила, пишите на info@novovremya.ru

  Внимание! Все комментарии проходят модерацию, если ваш комментарий не опубликован сразу после отправки и не нарушает Правила, он обязательно появится в обсуждении через небольшой промежуток времени.

  Соглашаюсь с правилами комментирования публикаций

•  

* Все поля являются обязательными к заполнению.
* Сообщение будет опубликовано после прочтения модератором